Москва

Который месяц ни зги,

И полночь, как приговор.

Я словно волк на цепи,

Я будто загнанный вор.

Моей Москвы больше нет,

Есть когалымский улус,

Где кочевой сельсовет

Сплотил великую Русь.

Смотрю, как там на холмах

Орда гуляет вразгул,

Чей бешбармак в головах

Плодит нездешний назгул.

И плод от пробок протух,

Застрял в пути и издох.

В нечистой силе весь дух,

Чьи чары губят за вдох.

Шабаш под Поклонной Горой,

Слизал с болотных окраин дурман,

Что выбродил в дожде и варился ночью.

Слизью от этих трясин

Омылись сущности конченых форм,

Что рвут мой рок-н-ролл, рок-н-ролл

В клочья.

Скоро январь,

Снег идёт по воде,

Завтра вода станет

Стеклом.

Всё как всегда,

И упавшей звезде

Нужно взлететь

Под Рождество.

Под Рождество в поисках чуда!

В поисках чуда! В поисках чуда!

Смотрю, чем стала Москва,

А взгляд острее в глуши,

Там, закатав рукава,

Снимают кожу с души.

Москва за сотни веков

Терпела иго не раз,

Но рвались цепи оков,

Да так, что искры из глаз!

Шабаш под Поклонной Горой,

Слизал с болотных окраин дурман,

Что выбродил в дожде и варился ночью.

Слизью от этих трясин

Омылись сущности конченых форм,

Что рвут мой рок-н-ролл, рок-н-ролл

В клочья.

Шабаш под Поклонной Горой,

Слизал с болотных окраин дурман,

Что выбродил в дожде и варился ночью.

Слизью от этих трясин

Омылись сущности конченых форм,

Что рвут мой рок-н-ролл, рок-н-ролл

В клочья.